Попытка синтезировать и примирить эти противоречия была предпринята в рамках синергетики как междисциплинарной универсальной теории самоорганизации процессов различной природы. Порядок в синергетике понимается как макроскопическая упорядоченность при сохранении микроскопической молекулярной разупорядоченности, т.е. порядок на макроуровне вполне мирно уживается с хаосом на микроуровне. Синергетика связывает порождение порядка с "обоюдоострой" работой хаоса в неравновесных состояниях открытых систем: с одной стороны, хаос создает флуктуации в системе, с помощью которых система может создать порядок как более сложную самоорганизацию (либо вернуться в равновесное состояние, ведущее к энтропийной смерти; либо продлить неустойчивое состояние неопределенности); с другой стороны хаос через рассеивающее энтропийное начало отсекает все лишнее и нежизненное. Рождение порядка при этом лишено жесткого детерминизма, и очень часто вообще непредсказуемо.
Но здесь, опять же, наблюдается столь свойственное для двузначной логики деление на макро- и микроуровень, на внешнее и внутреннее, на хаос и порядок (так, например, в ужасающем хаосе мастерской художника на самом деле гораздо больше порядка, чем в кабинете аккуратного и педантичного псевдоученого - там поразительным образом все находится на подобающем ему месте, даже с наличием иерархичности в разбросанных как попало грязных тряпках; кроме того, то же NP-самоубийство, фактически, есть ни что иное, как привнесение хаоса в чрезмерно упорядоченный и
"Попробуем теперь разобраться, что сейчас на самом деле синергетика из себя представляет. Сможет ли она оправдать наши ожидания по выходу из кризиса и если да, то, как ей помочь.
Несмотря на короткую историю существования и развития из синергетики уже успели сделать “идола”, не успев дать ясного определения целей и задач синергетики, во всю обсуждают вопросы постсинергетики. Каждый видит в синергетике то, что ему хочется видеть или нужно в данный момент.
Понятие синергии со времен Платона означает объединение человеческой и божественной энергии. Каждое глобальное понятие еще философами Средневековья рассматривалось как двуосмысленное – носило профанный и сакральный смысл. Современный “профанный” смысл термина синергетика, был предложен Г.Хакененом. Этот термин акцентирует внимание на согласованности взаимодействия частей при образовании структуры как единого целого. А под синергетикой подразумевается наука, занимающаяся изучением процессов самоорганизации и возникновения, поддержания, устойчивости и распада структур самой различной природы, на основе методов математической физики – “формальных технологий” (качественные методы анализа нелинейных дифференциальных уравнений, методы исследования диссипативных структур, автоволновых процессов, теории странных аттракторов, теории фракталей, русел и джокеров и т.п.).
Как иронически метко заметил Юрий Нечипоренко: “Амбиции физиков давно известны – они себя представляют в науке чем-то вроде спецназа. Подобно тому, как многие молодцы из спецназа подались прямиком в террористы, целые команды физиков двинулись завоевывать новые территории в науке. Одна из таких специальных команд, вооружившись уравнениями в частных производных, подалась в философию… Синергетик пришел в философию, как сантехник – в дом с прохудившейся канализацией и неисправным водопроводом. Он собрал жильцов, достал разводные ключи и начал ими потрясать. Произведен фурор – реклама ключей удалась на славу. Сантехник ушел, сорвал аплодисменты. А как же канализация и водопровод? Никак. До ремонта дело не дошло. Между синергетикой и философией такая же связь, как между рекламой и делом. Синергетики уверены, что философы должны преклоняться перед их инструментарием – речь идет о культуре математического моделирования. Модели начинают играть роль новой мифологии, в них надо верить, как верят в Бога, как верили в Маркса”.
С этими высказываниями нельзя не согласиться, если учесть к чему уже привел такой оторванный математический подход в теоретической физике. Победа профанного подхода в синергетике не совсем то, что от нее ждали. Голоса сторонников настоящего полного единения науки видимого и невидимого Миров, пока очень слабы, также как и голоса сторонников реформирования основ ортодоксальной теоретической физики, признающих существование реальной сплошной мировой среды (эфира, физического вакуума и пр.). Частицы такой среды лежат в основе всех материальных образований и физических полей, все проявления которых легко описываются гидромеханическими динамическими моделями.
Математическую теорию формообразования устойчивых структур материи успешно разработал лауреат Нобелевской премии Бакминстер Фуллер (R. Buckminster Fuller). С помощью своей тетраэдрической системы координат он создал геометрию объединения реальных устойчивых структурных элементов Природы от молекул до Галактик и назвал эту науку – синергетика.
Возможности этих разработанных подходов могут лечь в основу при создании реальной физической единой теории и при желании снять проблемы топливной энергетики, являющиеся больше политическими, чем техническими и требующими политического решения вопроса, впрочем, как и вся теоретическая физика. Если фундаментальные открытия держат в секрете и даже Российская академия наук о них не знает и не может добиться права на экспертизу таких военных НИОКР. А закрытое постановление Академии наук СССР (1964г.), запрещающее критику теории Эйнштейна, никто официально не отменял. Тот кризис, в котором мы сейчас находимся, является следствием только финансово – политического диктата в науке и обществе с начала ХХ века, а не технической проблемой. Это возмущает, но и обнадеживает, – значит, выход есть! И перед нами “техническая”, а не “научная” проблема.
В таком положении есть все основания полагать, что “палочка выручалочка” не сработает и “младенца” могут “выплеснуть”. Выхолащивание первоначального значения термина “синергетика”, употребление термина как дань модному увлечению, превалирование профанного над сакральным содержанием, продолжение борьбы, а не единение физиков и философов, отсутствие политической воли и кардинальных реформ в теоретической физике таит в себе опасность скорой дискредитации и быстрого, хотя и незаслуженного забвения, и как следствие топтание на месте в деле выхода из кризиса Человечества или, еще хуже, вероятность в очередной раз в точке бифуркации опять пойти не тем путем под влиянием чей-то политической воли…"
Небольшое примечание. Из вышеприведенной цитаты видно, что многие проблемы энергетики могут быть легко решены. Но они не решаются по одной простой причине - зачем лишать людей зависимости от энерегии, одновременно теряя сверхприбыли от вложенных в старые технологии средств и власть над этими людьми, даваемую, в том числе, контролем над энергией и громадными деньгами, полученными за энергию?! Все сказки о дотационности многих энергетических предприятий якобы из-за искусственно заниженных цен на электроэнергию несостоятельны - это один из мифов, придуманных правителями для того, чтобы, скрывая истинное положение вещей, не терять власти над людьми. А ее легко потерять, не держа обе руки на энергетическом крантике.
То есть здесь коренится один из главных мифов технопатогенной цивилизации, заключающийся в том, что этот сомнительный контроль над природой освобождает человека, дает ему больше возможностей. Наоборот, он по существу добавляет новые несвободы и новые ограничения, с помощью всевозможной комфортной ерунды лишь создавая иллюзию увеличения свободы. Но все это очень трудоемко и затратно (в том числе по энергии души) для ![кон[е]->[ч]ного](../bu/konch.gif)
потребителя. А свобода, за которую ты должен постоянно трудится, причем не творчески и не получая от этого удовлетворения, - это свобода раба получить миску похлебки. Но попробуй только не вертеться в этом колесе - и ты псих, живущий без света и телевидения.
И самое смешное здесь заключается в том, что сущность так называемой технологии заключается в том, чтобы с меньшими затратами времени и сил получить то, что необходимо человеку. Да, производительность труда увеличилась, но суммарной нищеты и даже голода стало отнюдь не меньше. Да, медицина кое-чему научилась из того, что она не умела раньше. Но общий уровень здоровья, особенно среди трудоспособной части населения в возрастном диапазоне расцвета сил, не улучшился - просто удлинилась старость и в воспроизводство населения, причем часто усиленное, включились те, кого природа ранее выбраковывала (что создает очень опасные тенденции для человечества как биологического вида). Человек устроен очень просто: он должен обеспечить себе кров и пропитание, что при изобилии природы отнюдь не трудно, и иметь свободное время для осмысления жизни и творчества. Так вот этого свободного времени с развитием науки и технологии стало не больше, а гораздо меньше. И даже оно, куцое, подвергается постоянной жесткой атаке со стороны так называемой массовой "культуры". Пространства для жизни, несмотря на экспансию по всей планете и облегчение передвижения, стало не больше, а меньше. Конечно, если не называть пространством для жизни современный мегаполис... При всем обилии информации и скорости ее передачи доступ к самому существенному и сокровенному из человеческого знания не облегчился, а немыслимо усложнился. Поди попробуй отыщи во всем этом отхожем месте, именуемом информационное общество, хоть крупицу, не тронутую разложением!
В отношении пространства для жизни необходимо еще одно существенное замечание. Кроме бочкоселедочного уплотнения его как такового, все это имеет еще один очень серьезный эффект-дефект. Интенсификация примитивной деятельности в стереотипном "обычном" пространстве уничтожает на корню интуитивные проблески более расширенного восприятия пространства. В качестве иллюстрации приведу еще одну цитату из книги Тартанга Тулку "ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО И ЗНАНИЕ":
"Имеется бесконечно много различных пространств, происходящих от разных «фокусных» или гностических установок. Каждое пространство имеет свою собственную тонко ограниченную динамику. Мы могли бы открыть нашу «фокусную установку», чтобы подвергнуться действию каждой, и неопределенно долго странствовать среди них. Однако вопрос не просто в том, чтобы открыть альтернативные пространства, каждое с его собственной точкой зрения. Скорее, правильно направляемое путешествие через некоторые из этих пространств может привести в результате к восприятию того, что они могут быть осмысленно упорядочены: пространства, которые «выше» и «больше», как противоположные тем, которые «ниже» и «меньше».
«Более высокие» означает более охватывающие, более открытые и включающие. Такие пространства могут «включать» более низкие пространства в том смысле, что они не столь затронуты сохранением узкого, обособленного характера - они более вмещающи. По этой самой причине они отражают Большое Пространство. Таким образом внутреннее проникновение, инсайты, приобретенные в более «высоких» пространствах, также приложимы и к «более низким» пространствам, они не только лишь описания* местности одной территории как противоположности другой.
Это вызывает картины концентрических пространств, или пространств-гнезд, каждое пространство «вмещает» больше, чем те, что ниже или внутри. Когда мы впервые пытаемся переместиться в другое пространство, то вследствие относительной непрозрачности или интолерантности нашего настоящего пространства кажется, что мы должны толкать и прилагать силу, чтобы «нарушить правила» нашего уровня с тем, чтобы «вырваться». В силе оказывается строгая логика альтернативы - вещи либо «такие», либо «другие». Так что наши первоначальные усилия в трансценденции могут казаться несколько крайними, а новое пространство может некоторое время выглядеть странным. Но когда мы привыкнем к новому пространству и оглянемся на наше старое пространство с новой выигрышной позиции, тогда странным можем показаться более низкое пространство. Наша способность к аккомодации нуждается в большем расширении и уравновешивании.
Однако, поскольку упорядочивающий принцип, рассматриваемый здесь, - это «аккомодация» или открытость, Большое Пространство как высшее выражение этого принципа открыто в довольно уникальном смысле. Картина собранных в груду пространств, каждое из которых отлично от другого и более или менее охватывающе, более высокое или более низкое, нарушается как относительно «более высоких» пространств, так и в отношении Большого Пространства. В общем, в пределах «более высоких» пространств «момент аккомодации» таков, что более высокие пространства менее размечены как дискретные и отдельные территории, чем «более низкие» пространства.
Первое приближение к расширенному интуитивному понимаию пространства гораздо легче происходит в естественной среде обитания человека, то есть при его непосредственном контакте с природой (а не стеклопакетами) и более размеренной и медленной жизни, характерной для более уравновешенных (доЭпохоВозырожденческих) времен. И именно там легче происходит отход от от "субъект-объектного" восприятия, так как в нынешней среде обитания именно изобилие и разнообразие искусственно созданных объектов смещают и искажают акценты восприятия, а до беспредела спрессовнные и интенсифицированные социальные отношения вводят в воистину безумное состояние "субъективную" сторону всего этого. Какое там "проецирование пространством пространства в пространство" в бетонной клетке с многочисленной пищащей автоматической утварью и с видом из стеклопакета на бетонную стену противоположного небоскреба после трудогольского аврала в маразматическом офисе! То есть при познании пространства и объектных иллюзий очень важно концентрироваться на природе вне человека, и вне его истории, как всеобщей, так и личной. Кстати, как раз создание личной истроии напряженным общественным трением мешает также и восприятию времени. Оттого и невозможен реальный переход к иному мировосприятию (особенно по "факторам" времени, пространства и целостности) йогой, а возможен только расостроительством.